я не Мимокрокодил, я - Знакомыйпритащил. Рафаэль-убатарейщик
Мне снился сон.
Мы с Сет-Сес-стренкой сидели на высоком каменном причале. Вода поднималась все выше, а на той стороне - за гладью серых волн - белел куполами и шпилями дворцов и минаретов Византис мафусаилов. А у нас за спиной раскинулась путаница переулков и улочек, арок и надстроек, лестниц и колодцев Византиса терран. Небо было темным, словно предгрозовым.
Группа людей восточного вида, ремонтировавших каменную облицовку причала, прекратили работу - слишком поднялась вода - отошли к парапету и стали курить, переговариваясь на своем гортанном наречии.
А мы сидели на причале, свесив ноги, и Сес-стренка сказала мне: "Вода так высоко… можно будет искупаться!"
А я сказала в ответ, указывая на ту сторону залива, на Византис мафусаилов: "Смотри, как красиво! На Самарканд похоже!" Хотя не знала, на что должен быть похож Самарканд. Просто искала слов, описать что-то по-восточному опасное, загадочное и красивое…
А один из рабочих - совсем старик, с крупными и архаичными чертами лица - вдруг обернулся к нам и сказал с гордостью: "Я видел Самарканд! Но как бы не рвалось туда мое сердце, я не смог войти во врата этого города!"
"Расскажите!…" -, попросили мы с Сес-стренкой.
"Это было в пустыне, я шел с караваном, как вдруг в небе нарисовался не мираж - а настоящий город, белый, словно крылья морской птицы. То был древний Самарканд! Но войти туда могут не все - только избранные. А я, видно, зря читал мудрость скал…"
"Читали скалы?" -, спросила я. - "Это как?"
Он не спешил мне ответить - сначала раскурил длинную трубку, и смотрел, как ветер уносит клубы густого дыма, туда, где над заливом кружат чайки. Потом заговорил:
"Давным-давно наши предки оставили нам две мудрости - книжную мудрость и мудрость скал. В каждой было знание обо всем на свете - но знание это было разным. Мудрость книжная была заключена в семь золотых книг, замкнутых семью замками. Мудрость скал была начертана на высокой отвесной скале: когда я читал ее, я карабкался по скале много дней, кончиками пальцев читая древние буквы, и с трудом отыскивая тайники, где лежали предметы, что тоже содержали в себе знание. Мой брат избрал более легкий путь: он ушел в мудрость книжную, и она погубила его…"
"А о чем эта мудрость?" -, спросила Сес-стренка. - "Неужели обо всем?"
"Обо всем." -, спокойно кивнул он. - "Древние люди - наши предки - умели тремя словами сказать больше, чем нынешние целыми книгами."
"И про то, что Сулейман предаст меня, там тоже было?" -, допытывалась Сес-стренка.
"В одном из тайников лежал черепок от горшка, птичий череп и монета. Да, там сказано было, что твой сын, Сулейман, предаст тебя, оставаясь верен до конца" -, ответил старик.
"А о войне там тоже было сказано? Она будет?" -, спросила Сес-стренка тревожно.
"Войн будет еще много." -, ответил старик. _" И та, о которой ты спрашиваешь - обломок ножа и горсть золотых подвесок, что вплетают женщины в косы, лежащие в другом тайнике - Та война тоже будет. И очень скоро."
"А знание о Конце Света… там тоже было?" -, спросила я зачем-то. Мне не хотелось знать, когда он наступит, этот Конец Света, не хотелось знать о нем вообще: просто вырвались эти слова - так бывает во сне.
Но он прищурил хитрые глаза, и сказал почти ласково: "Это знание было совсем не великим, и сильно попорчено мышами… вам незачем знать его, деточки." Встал и пошел вслед за другими рабочими, уходившими в путаницу лабиринтов-улиц Византиса терран. Странный старый человек, знающий все обо всем, но не ставший пророком и прорицателем, а ставший каменщиком, из тех, что подновляют обветшалые от волн причалы…
Он ушел, а мы с Сес-стренкой остались сидеть на причале и ждать, когда же можно будет искупаться. И я так долго глядела на волны залива, мерно катившие одна за другой, что у меня закружилась голова, и я проснулась…
Мы с Сет-Сес-стренкой сидели на высоком каменном причале. Вода поднималась все выше, а на той стороне - за гладью серых волн - белел куполами и шпилями дворцов и минаретов Византис мафусаилов. А у нас за спиной раскинулась путаница переулков и улочек, арок и надстроек, лестниц и колодцев Византиса терран. Небо было темным, словно предгрозовым.
Группа людей восточного вида, ремонтировавших каменную облицовку причала, прекратили работу - слишком поднялась вода - отошли к парапету и стали курить, переговариваясь на своем гортанном наречии.
А мы сидели на причале, свесив ноги, и Сес-стренка сказала мне: "Вода так высоко… можно будет искупаться!"
А я сказала в ответ, указывая на ту сторону залива, на Византис мафусаилов: "Смотри, как красиво! На Самарканд похоже!" Хотя не знала, на что должен быть похож Самарканд. Просто искала слов, описать что-то по-восточному опасное, загадочное и красивое…
А один из рабочих - совсем старик, с крупными и архаичными чертами лица - вдруг обернулся к нам и сказал с гордостью: "Я видел Самарканд! Но как бы не рвалось туда мое сердце, я не смог войти во врата этого города!"
"Расскажите!…" -, попросили мы с Сес-стренкой.
"Это было в пустыне, я шел с караваном, как вдруг в небе нарисовался не мираж - а настоящий город, белый, словно крылья морской птицы. То был древний Самарканд! Но войти туда могут не все - только избранные. А я, видно, зря читал мудрость скал…"
"Читали скалы?" -, спросила я. - "Это как?"
Он не спешил мне ответить - сначала раскурил длинную трубку, и смотрел, как ветер уносит клубы густого дыма, туда, где над заливом кружат чайки. Потом заговорил:
"Давным-давно наши предки оставили нам две мудрости - книжную мудрость и мудрость скал. В каждой было знание обо всем на свете - но знание это было разным. Мудрость книжная была заключена в семь золотых книг, замкнутых семью замками. Мудрость скал была начертана на высокой отвесной скале: когда я читал ее, я карабкался по скале много дней, кончиками пальцев читая древние буквы, и с трудом отыскивая тайники, где лежали предметы, что тоже содержали в себе знание. Мой брат избрал более легкий путь: он ушел в мудрость книжную, и она погубила его…"
"А о чем эта мудрость?" -, спросила Сес-стренка. - "Неужели обо всем?"
"Обо всем." -, спокойно кивнул он. - "Древние люди - наши предки - умели тремя словами сказать больше, чем нынешние целыми книгами."
"И про то, что Сулейман предаст меня, там тоже было?" -, допытывалась Сес-стренка.
"В одном из тайников лежал черепок от горшка, птичий череп и монета. Да, там сказано было, что твой сын, Сулейман, предаст тебя, оставаясь верен до конца" -, ответил старик.
"А о войне там тоже было сказано? Она будет?" -, спросила Сес-стренка тревожно.
"Войн будет еще много." -, ответил старик. _" И та, о которой ты спрашиваешь - обломок ножа и горсть золотых подвесок, что вплетают женщины в косы, лежащие в другом тайнике - Та война тоже будет. И очень скоро."
"А знание о Конце Света… там тоже было?" -, спросила я зачем-то. Мне не хотелось знать, когда он наступит, этот Конец Света, не хотелось знать о нем вообще: просто вырвались эти слова - так бывает во сне.
Но он прищурил хитрые глаза, и сказал почти ласково: "Это знание было совсем не великим, и сильно попорчено мышами… вам незачем знать его, деточки." Встал и пошел вслед за другими рабочими, уходившими в путаницу лабиринтов-улиц Византиса терран. Странный старый человек, знающий все обо всем, но не ставший пророком и прорицателем, а ставший каменщиком, из тех, что подновляют обветшалые от волн причалы…
Он ушел, а мы с Сес-стренкой остались сидеть на причале и ждать, когда же можно будет искупаться. И я так долго глядела на волны залива, мерно катившие одна за другой, что у меня закружилась голова, и я проснулась…
